Гумилёв

[v_himera]

100 лет назад (вчера, 26 августа 1921 года) чекистами был расстрелян Николай Гумилёв. Место его гибели, и гибели ещё 56 человек, казнённых в ту же ночь, неизвестно.

Два стихотворения его памяти, из многих. Мне кажется, что и они берут тему слишком поверхностно, но что-то проглядывает мельком.

Владимир Корнилов

ГУМИЛЁВ

Три недели мытарились,
Что ни ночь, то допрос…
И ни врач, ни нотариус,
Напоследок — матрос.

Он вошел черным парусом,
Уведет в никуда…
Вон болтается маузер
Поперек живота.

Революции с «гидрою»
Толку нянчиться нет,
И работа не хитрая,
Если схвачен поэт.

…Не отвел ты напраслину,
Словно знал наперед:
Будет год — руки за спину
Флотский тоже пойдет,

И запишут в изменники
Вскорости кого хошь,
И с лихвой современники
Страх узнают и дрожь.

…Вроде пулям не кланялись,
Но зато наобум
Распинались и каялись
На голгофах трибун,

И спивались, изверившись,
И не вывез авось…
И стрелялись, и вешались,
А тебе не пришлось.

Царскосельскому Киплингу
Пофартило сберечь
Офицерскую выправку
И надменную речь.

…Ни болезни, ни старости,
Ни измены себе
Не изведал и в августе,
В двадцать первом,
                                   к стене
Встал, холодной испарины
Не стирая с чела,
От позора избавленный
Петроградской ЧК.

1967

Александр Сопровский

БЕРНГАРДТОВКА

                                                  Памяти Н.Гумилева

Мы на грязном песке не распластывались, умирая.
Не звенели под ветром высокие сосны вдали.
По дороге на казнь у платформы пылится пивная.
По жаре да с похмелья – бывает же счастье! – пошли.

До чего всё забыто бессчётным, беспамятным летом!
По запущенным паркам и малый не сыщется след.
Нам и вспомнить-то нечего, милый, – подумай об этом:
Никакого другого, светлейшего, прежнего – нет.

...На рассветном ветру золотились верхи Петрограда:
Августовские зори нигде не сияют, как тут.
(А что пиво с водой – нам ли сетовать?
                                                                    Так нам и надо,
Так и надо нам, милый. И лучшего нам не дадут).

Полубред-полусон. Терракотовый отсвет пустыни.
Фразы скептика-друга. Обиженной женщины гнев.
Да какая-то стычка, где с вывертами непростыми
Голосили пророки, расчётливо руки воздев.

Безнадзорная память... А там – половицы расшиты.
Хруст – паркетные досочки! Грейся, рабочий народ!
К высшей мере – как пели тогда –
                                                           социальной защиты.
...Царскосельские липы прикроют последний отход.

Голубая планета – морей непровёрнутый сгусток.
Петроградские вдовы уткнулись в изношенный шёлк.
Отступает под марши видавшее виды искусство
В девятнадцатый век, как мятежный отброшенный полк.

1981